Стивен Кинг - Необходимые вещи [= Нужные вещи]
Полли Чалмерс вскрикнула и уткнулась лицом в плечо Алана, но Алан не мог отвести взгляда от этого жуткого зрелища, как будто приговоренный запомнить его навсегда, увековечить в памяти на всю оставшуюся жизнь все, до единой детали: змею из банки-дразнилки, ставшую на время реальной, живой Складной Букет, превратившийся в сноп разноцветных огней, обладающий силой и властью, и то, недоступное человеческому разуму, что происходило теперь на его глазах.
Вспыхнули три передние фары. «Такер» дал задний ход на мостовую, расплавляя шинами асфальт и превращая его в горячую жижу. Разворачиваясь, чудовищный автомобиль издал душераздирающий вопль и, хотя не задел машину Алана, отбросил ее назад на несколько футов неведомой силой. Передняя часть «талисмана» засветилась молочно-белым туманным излучением, и внутри этого излучения машина стала приобретать иную форму, иные очертания.
Она взвизгнула и помчалась в сторону к полыхающему столбу пламени и черного дыма, где столь недавно находилось здание муниципалитета, и дальше сквозь свалку из искореженных до неузнаваемости машин и телевизионных фургонов, и еще дальше, к Касл Стрим, через которую уже не было моста. Рычал, словно безумный, мотор «талисмана», шептали, вздыхали и бормотали в воздухе выпущенные на волю души, а молочно-белый туман, сопровождавший «талисман», заструился назад, скрывая машину из виду.
На какую-то долю секунды из окна показалось лицо чудовища-Гонта, обернувшегося, видимо, для того, чтобы запечатлеть навеки образ своего губителя, Алана Пэнгборна, взглядом красных, ромбовидных глаз, и рот его широко распахнулся, издав звериный, прощальный рык. «Такер» помчался дальше.
Он быстро набирал скорость, несясь вниз по улице в сторону моста, и так же быстро менял свой внешний вид. Машина таяла, растворялась. Крыша отодвигалась назад, блестящие хромированные круги на колесах превращались в спицы, а сами колеса становились тоньше и выше. Некое живое существо выползало из передней решетки «такера». Это существо приобретало очертания лошади, вороного жеребца, с глазами такими же красными, как у мистера Гонта, телом, окутанным все тем же молочно-белым туманом, и копытами, высекающими искры из асфальта, оставляя в местах прикосновения глубокие, дымящиеся следы.
«Такер-талисман» превратился в открытую колесницу, а на высоких козлах сидел и правил горбун-карлик. Сапоги карлика упирались подошвами в крылья экипажа, и загнутые носы этих сапог горели, как свечи.
Но это еще не все. Пока колесница мчалась к оконечности Мейн Стрит, у нее начали раздуваться бока, деревянная крыша со свисающими карнизами тоже как бы материализовалась из туманной пелены. Спицы колес засветились неземным огнем, так же, как и копыта вороного, и вот колесница оторвалась от земли. «Талисман» превратился в колесницу, а колесница — в некое подобие фельдшерского фургона, какие бороздили страну сотни лет назад. На борту этого фургона возникла надпись, которую Алан, напрягая зрение, успел прочитать:
ОПУСТОШИТЕЛЬ
Уже в пятнадцати футах над уровнем земли фургон поднимался все выше, пролетев сквозь столб пламени, объявший развалины здания муниципалитета. Копыта вороного отталкивались он невидимой в небе дороги, по-прежнему выбивая оранжево-синие искры. Кажущийся на такой высоте маленьким коробком, фургон пролетел над Касл Стрит, в бушующих водах которого скелетом динозавра покоился взорванный мост.
Затем Мейн Стрит окутало облако черного дыма от догорающих останков муниципалитета, и когда дым этот рассеялся, Лилэнда Гонта и его дьявольской колесницы след простыл.
18
Алан проводил Полли к патрульному автомобилю, на котором приехали Норрис Риджвик с Ситоном Томасом.
Норрис все еще сидел на окне и держался за подставку мигалки. Он так ослабел, что не в силах был спуститься обратно в салон машины.
Алан обхватил Норриса вокруг живота (эту часть тела и животом-то назвать было затруднительно, настолько тщедушен был его хозяин) и помог ему выбраться.
— Норрис?
— Что, Алан?
— Ты теперь можешь переодеваться в конторе когда и сколько захочешь.
Норрис, казалось, его не слышал.
Алан почувствовал под руками, обнимавшими первого помощника, липкую кровь, сочившуюся из-под блузы.
— Ты тяжело ранен?
— Не слишком. Во всяком случае, мне так кажется. Но это… — он протянул руку в сторону к центру города, над руинами которого полыхал пожар и поднимались столбы черного дыма.
— Все это — моя вина.
— Ты не прав, — вмешалась Полли.
— Тебе этого не понять. — Лицо Норриса осунулось от горя и тяжкого чувства вины. — Это я порезал шины Святоши Хью! С меня все началось!
— Да, — сказала Полли, — ты, конечно, это сделал. И тебе придется жить дальше с этими воспоминаниями. Так же, как мне не забыть, что виновницей смерти Туза Мерилла оказалась я. — Она указала в том направлении, где католики и баптисты разбредались кто куда, провожаемые взглядами обезумевших от бессмысленности своих усилий полицейских. Некоторые из воинственных верующих брели поодиночке, кое-кто — группами. Отец Брайам поддерживал за плечи своего злейшего врага, преподобного Роуза, Нэн Робертс обнимала за талию Генри Пейтона. — Но кто сподобил их всех на это, Норрис? Кто послал на смерть Нетти и Вильму? И всех остальных? Если все это сделал ты один, Норрис, значит считай, что свернул горы.
Норрис громко всхлипнул и разрыдался.
— Я так виноват!
— Так же, как и я, — тихо произнесла Полли. — Мое сердце разбито.
Алан обнял их обоих за плечи, а затем склонился к Ситону Томасу, сидевшему на пассажирском сидении патрульного автомобиля.
— Ты-то как, старина?
— Полон сил, — с готовностью ответил Сит. И действительно, судя по его выражению лица, он был слегка растерян, но возбужден и в боевой готовности. — Нашим согражданам досталось гораздо больше, чем мне.
— Кажется, Норриса надо отвезти в больницу, Сит. Если у тебя в машине хватит места, можем поехать все вместе.
— Конечно, Алан, о чем речь! Залезайте. В какую больницу поедем?
— В Северный Камберленд. Там сейчас находится. Маленький мальчик, которого мне хотелось бы проведать, надо убедиться, навещал ли его отец.
— Алан, скажи, неужели то, что я видел, произошло на самом деле? Неужели этот тип взлетел на воздух в какой-то немыслимой повозке?
— Не знаю, Сит, — признался Алан. — И более того, клянусь Богом, знать не желаю.
В этот момент подошел Генри Пейтон и тронул Алана за плечо. Глаза у него лихорадочно блестели, и взгляд был близок к безумию. Он походил на человека, который внезапно решил резко изменить свой образ жизни, или образ мыслей, или и то и другое сразу.
